Бруно не ожидал такого отпора и сразу пары спустил.
Сусу страшно удивлялась, но не верить не смела:
Вспомни, читатель, какое сладостное чувство охватывает тебя перед дальней дорогой! Если же вспомнить тебе нечего, поверь на слово – охватывает.
А теперь представь, что вот сейчас ты сядешь в машину, хлопнешь дверкой, вставишь ключ в замок зажигания, заведешь двигатель и проедешь первые метры... вокруг земного шара!
Представь, что ты движешься на восток, и потому каждое утро солнце будет бить тебе в глаза, а каждый вечер... тоже в глаза, но уже через зеркало заднего вида.
Представь, что каждый пройденный километр будет отдалять тебя от дома, одновременно приближая к нему. Именно так началось мое кругосветное путешествие прекрасным майским утром 1989 года. И началось оно в Италии, в Риме, в Ватикане, с площади святого Петра, прямо из-под балкона резиденции Папы Римского.
машины
Машин поначалу было двенадцать: четыре «Опель-Кадета-универсала», джип «Исудзу» с кондиционером и лебедкой, джип «Рэнч Ровер», городской английский микроавтобус «Бэдфорд» – это была итальянская группа. Наша – две «девятки», два «Москвича» и микроавтобус РАФ, груженный ящиками с дефицитными тогда российскими деликатесами: крабы, балык, салями, соки. В легковушках сидели по двое, все остальное пространство было загружено туристским снаряжением, консервами, автохолодильником, запчастями и личными вещами. То же имущество располагалось и в специальных, герметичных контейнерах, закрепленных в багажниках над крышами легковушек.
В составе итальянской команды кроме водителей находились: немец-эколог, американская журналистка, две съемочные группы итальянского телевидения, фотограф.
Официальной целью пробега была благородная трескотня типа укрепления мира и дружбы между народами, а о неофициальной его цели я расскажу в самом конце повествования. Нечто вроде девиза было написано на наших бортах: «За сто дней вокруг света» и тут же наше как бы название: «Караван Колумбов».
В общем, с такой вот помпой мы собрались обогнуть земной шар примерно по сороковой параллели.
Наша, советская тогда еще, команда состояла из двух представителей «Комсомолки», двух – телевидения, одного – «Аэрофлота», спонсора пробега, одного журналиста «Правды», двух водителей-испытателей ВАЗа и одного водителя-испытателя РАФа.
Как видите, за рулями наших машин сидели все профессионалы, был один даже мастер спорта по ралли, но как же мы все волновались по дороге из Москвы в Рим, перед встречей с итальянской командой! Ну, думаем, выйдут крутые ребята на крутых тачках, как сядут за рули да как заставят нас «пыль глотать»!
Забегая вперед, скажу, что кругосветка перевернула все наши представления и о западных автомобилях, и о западных водителях. Только о дорогах – не перевернула, они как были, так и остались на Западе великолепными. Проехав всю Европу под проливными дождями, все машины как были, так и остались сверкающими, покрытыми лишь едва заметным налетом пыли.
Итальянцы в массе своей оказались гораздо моложе нас – двадцатитрех-, двадцатипятилетние пацаны, но каково же было наше удивление, когда мы в первый же день заметили, как неуверенно они маневрируют и паркуются. Позже мы узнали – фирма «Имаго», которую возглавлял автор идеи кругосветки Лоренцо Минолли, наняла тех, кто подешевле – молодых безработных.
В первые дни пути мы, естественно, друг к другу притирались. И иногда – с искрами. Мало того – итальянцы стали на нас покрикивать. Частью это происходило от того, что почти никто из нас не знал языка, и потому мы бывали бестолковы и нерасторопны. Но главное не это – есть, к великому сожалению, в русских какое-то рабье заискивание перед иностранцами. Понятно, что это следствие исторического запаздывания и Руси, и России и в культурном, и в техническом развитии, но именно это заискивание, едва заметное в одном члене нашей команды и явное в другом, именно оно позволяло итальянским безработным мальчишкам чувствовать свое превосходство над нами, наделенными должностями и убеленными сединами
Однажды, двигаясь в колонне по ФРГ, я почувствовал, что мне приспичило – не могу, хочу в туалет. Раций у нас в машинах тогда еще не было, сообщить о причине остановки Гвидо, их старшему, я не мог, зато туалетов вдоль дороги – навалом. Ну, что делать, думаю, не погибать же от разрыва пузыря, догоню я эту колонну за пять минут.
Сделал свои дела – кстати, под наблюдением замыкающего итальянского экипажа, он остановился вслед за мной и ждал, – быстро догоняю колонну, едем дальше и останавливаемся через полчаса на заправке.
И тут подбегает ко мне Бруно, двадцатишестилетний фотограф, высокий, мускулистый, красивый и орет в самое лицо:
– Нельзя останавливаться без разрешения, понимаешь?! Это тебе не твоя Россия, здесь свои порядки!
Я сначала оторопел и даже чуть растерялся, а потом взорвался: нет, чтоб спросить сначала, что случилось, ну – сделать замечание, а он – сразу орать, да на кого – известного журналиста крупнейшей в мире газеты (тираж «Комсомолки» был тогда занесен в книгу Гиннесса – 21 млн. экземпляров), члена Союза писателей и Союза кинематографистов!.. И я заорал на него:
– Ты чего на меня орешь? Я тебе не солдат, а здесь тебе не армия, понял, мальчишка?
Бруно не ожидал такого отпора и сразу пары спустил.
Рим поразил меня Историей. Всегда мне были скучны музеи. Исторические памятники я воспринимал без трепета, но когда во мраморе и золоте встали передо мной дворцы Рес-пуб-ли-ки (! ), существовавшей за тысячу лет до нашей эры (!! ), в то время, когда на Руси полудикие язычники мазали кровью жертв морды идолов, я многое и в себе понял.
Удивило и количество машин в итальянской столице (у нас их теперь не меньше), и отсутствие смога и красивых женщин на ее улицах. «Красивые женщины по улицам не ходят, они на машинах ездят», – пояснил знакомый итальянец.
Кстати, в Москве нынче происходит тот же процесс: поскольку красота стала дорогим товаром, его покупают богатые. А они, как известно, в автобусах не давятся.
Нигде до тех пор не видел я таких пробок, как на дорогах Германии, западной, естественно. Причем не в городах, а на шоссе, автобанах: десятикилометровые скопления машин, одна к одной, насколько видит глаз и там, дальше, за горизонтом. Над пробками летали полицейские вертолеты и на специальной, автомобильной радиоволне успокаивали немецких граждан, снабжали их информацией, отслеживали с воздуха аварии или машины с кипящими в пробках двигателями, из-под капотов которых уже валил белый пар, и направляли к ним полицию или техпомощь.
А как, вы думаете, те могли подъехать к месту происшествия? В том-то и дело, что даже в таком автомобильном аду ни немец, ни другой западный водитель никогда не пересечет белую линию, отделяющую дорожное полотно от широкой и тоже асфальтовой обочины, по которой они и подъезжали.
Боже, подумал я, у нас бы уже по кустам ехали! Мы часто посмеиваемся над такой дисциплинированностью, она тождественна для нас с ограниченностью, даже и с какой-то неполноценностью, но это не так. Это и есть результат разности наших культур, следствие нашего хронического отставания, сократившегося, правда, от тысячелетий до десятилетий; придем и мы к такому. Когда-нибудь.
Поразили меня в Германии еще и скорости на дорогах. Известно, что здесь нет ограничений, и нас, раскочегаривавших свои «чахотки» под 160 км/час и чувствовавших себя камикадзе, как стоячих, со свистом нанизывали «Порше», «БМВ» и «Мерседесы». Даже грузовики нас обгоняли!
До сих пор символ Германии для меня – лакированная задница удаляющегося «Мерседеса».
Кормили нас итальянцы нормально: вечером, к ужину, – бокал пива за счет фирмы, остальные все удовольствия – за свой счет. Платили карманных по пять долларов в день, и мы их, конечно, страшно экономили: не позволяли себе ни единого бокала пива, курили запасы «Явы» и копили, копили. Кто на видак – предмет роскоши в те времена, кто на двухкассетник, на подарки детям, родным.
Лишь один из нас сорил деньгами и лишь одного из нас итальянцы воспринимали даже не как равного – слегка заискивали перед ним. Стройный, жилистый, белокурый бог, он легко говорил по-английски, хотя и сильно заикаясь, мог идти по улице на руках и так, на руках, зайти в какой-нибудь берлинский магазин, открыв его двери ногами. Он творил с машинами – любыми – чудеса и довольно легко положил руку самого накаченного среди нас – Бруно. Причем именно Бруно смотрел на него самыми восторженньми глазами.
Неужели вы не догадались, кто это такой? Да, он – Витька-каскадер, тот самый мой кореш по киносъемкам. Конечно, это я пригласил его в путешествие, это «Комсомолка» пробивала ему, сомнительному по тем временам типу, визы во все страны, а я божился перед руководством, что Витька не опозорит за рубежом звание советского человека и – упаси боже – не останется на Западе. В настоящее время, как я уже писал, Витька живет в Калифорнии, в Лос-Анджелесе.
Между тем наш караван перемещался все ближе и ближе к «социалистическому лагерю». Вот уже пулеметные вышки пошли вдоль Берлинской стены (она пала через три месяца после того, как мы ее проехали), вот потянулась колючая проволока советских гарнизонов, затопали по обочинам кургузенькие наши солдатики, задымили по дорогам убогие «Трабанты», «Жигули», «Москвичи», армейские машины...
Даже жаль, что канул в историю «двойной» Берлин – переезд из одной его зоны в другую, чудовищно разные ауры этих зон, их «интерьеры»: казарменно-гнетущая картинка социалистического города и празднично-изобильная вольного города Берлина, сменяемые в течение одной-двух минут, – это потрясение на всю жизнь.
Вот уже пошла Польша – та же «колючка» наших гарнизонов, тот же социализм. Все ближе, ближе Брест – западные ворота «империи зла» – такой родной, такой долгожданной империи, где в брестской сберкассе, прямо у таможни, лежат наши спонсорские пятьдесят тысяч рублей «налом» – целое состояние! И уже мы будем заказывать гостиницы, мы будем их, итальяшек, кормить, поить, давать им суточные, кончится наконец эта наша унизительная экономия, и заживем мы по-человечески!..
И как только пошел вдоль обочин «социализм», с нашими итальянскими спутниками начались замечательные превращения: все любезнее становились они с нами, все чаще встряхивали пачкой «Мальборо», стоило лишь нам сунуть в рот «Яву», и даже стали угощать нас баночным пивом! Оказалось, что все они в моей стране – впервые.
– Юрий, – спрашивала американская журналистка Сусу, вертя в руках металлический рубль, – а что на это можно купить?
– Пачку сигарет, чашку кофе и два бутерброда, – с нескрываемой гордостью отвечал я.
– Можно пообедать, – подхватывал кто-то из наших.
– Ну уж пообедать – это ты загнул, – охотно поддерживал разговор третий. – Позавтракать – можно.
Сусу страшно удивлялась, но не верить не смела:
– Так много? А почему же рубль тогда ничего не стоит в Америке?
Тут уж каждый отвечал кто во что горазд. Рогацци* прислушивались и заваливали нас вопросами:
– А сколько стоит пальто? А меховая шапка? А рубашка? А доллар?
Мы называли цифры (доллар тогда стоил у «фарцовщиков» семь-восемь рублей, а официально 56 копеек), а они удивленно качали головами: «Фантастика! »
Я понял позже, что со своими 500 – 1000 «баксами» в карманах эти мальчики могли купить в СССР все, что угодно, вплоть до машины, что они, вчерашние безработные, почти что самое дно западного общества, начинали чувствовать себя Крезами, въезжая в нашу страну сказок.
Но их восторг мерк перед их страхом: гораздо больше они этой страны боялись.
И вот он, Брест-граница, таможня: полосатые шлагбаумы, длиннющие очереди машин, казарменные запахи, архитектура и лица.
Наш итальянский лидер Гвидо беспомощно утыкается на своем «Исудзу» автоколонне в хвост.
Я элегантно выхожу на «Москвиче» в пустой встречный ряд, машу и ору всем: «Андьямо! »** и подвожу колонну к самому шлагбауму.
– Доложите начальству – кругосветный автопробег «Караван Колумбов» прибыл. Я – из «Комсомольской правды».
Здесь у нас, конечно, все давным-давно схвачено – в соответствующие папочки легли еще месяц назад мои письма с высокими резолюциями таможне, пограничникам, «Интуристу», ГАИ: «Содействовать», «Пропустить», «Поселить», «Сопроводить». Здесь нас давно ждут, запускают через отдельный въезд, подходят специальные, особо внимательные служивые: «Откройте, пожалуйста, багажник», «Закройте, пожалуйста, багажник» – пять минут, и мы из пограничной зоны выезжаем. А там!..
Это неожиданно даже для меня – милые девочки в национальных белорусских одеждах, да с хлебом-солью, да кто-то из отцов города, да из руководства ЦК ЛКСМ Белоруссии, да оркестр народных инструментов играет, да пиво белорусское, да «Зубра беловежского» подают на подносах с закуской!..
Мама моя родная – сигара выпадает из губ Гвидо, Бруно забывает о своих фотоаппаратах (наш телевизионщик-то снимает), и лица у итальянских хлопчиков такие растерянные, что я начинаю за их головки опасаться. Да что они – мне самому неловко, я-то знаю, что никакие они не высокие гости, а обыкновенные итальянцы, американка и немец, половина – вчерашние безработные. Но потом я вспоминаю, что мы же – пробег, кругосветный, международный, караван же колумбов мы! Землю святую везем во флакончике, за мир и дружбу мы, в конце концов! А потом, почему это я решил, что так итальянцев встречают? Да это нас, своих так встречают, меня, например!
И все встает на свои места, только от пива и водки все отказываются: «Нельзя – за рулем». «Можно, – басит кто-то из отцов города. – Никто здесь вас не тронет, вас до гостиницы ГАИ сопровождать будет, пейте! »
Переводим сказанное итальянцам, американке и немцу, и тут уж лица у них вовсе вытягиваются огурцами: «И вправду – страна сказок! »
Выпили, закусили, едем устраиваться в гостиницу, а вечером на ужин – в интуристовский брестский ресторан.
Вот он, наш триумф и наше торжество: сдвинутые столы – до горизонта, а на них коньячок армянский, водочка столичная, шампанское советское, икорка красная и черная, балычок с салатиками, котлетки по-киевски с боржомчиком, и рыбка соленая и колбаска копченая – ну что, рогацци, слабо вам все это в вашей Италии? Это вам не «Макдональдс» с пиццей да бокалом пива на халяву!..
... Дураки мы были, дураки, я потом это понял. В Америке.
Рядом свадьба наша гуляет-накаляется: рожи краснеют, глаза дуреют, вот уже гармошка в ход пошла, меха рвут, глотки дерут, бабы орут визгливыми голосами, друг друга перекрикивают, кто-то уже на пол валится, посуда звенит...
Смотрю, притихли европейцы, боржомчик отхлебывают, шампанское по глоточку пригубливают, а коньяк и водка так нераспечатанными и стоят. Не понимают, глупые, что кроме нас их тут десяток кагэбэшных глаз блюдет, некого им бояться.
Тут уж наши за угощение принялись, истосковалась в Европах душа по-домашнему. В общем, пошел дальше нормальный русский вечер с нормальным общением.
А наутро мы берем курс на Минск.
Если вам помогли наши советы и вам тоже есть что посоветовать посетителям нашего сайта -
присылайте нам свои советы на Spravarul@bk.ru
Дополнительно:
Езда задним ходом и в ораниченном пространстве
Друг мой Витька
Умение слышать свой автомобиль экономит большие деньги
Женщина за рулем – к чему бы это
Масла, бензины, антифризы – настоящие и фальшивые. Какое масло заливать в двигатель
Когда от тебя ничего не зависит
Единственная глава, которая к автомобилю никакого отношения не имеет. Почти не имеет...
|
